[Shodashi]

Мы не будем знать, когда нас не будет.

Останавливая время, бессмертие уничтожает и пространство. Это состояние, когда нет противоречий, ибо небытие слито с бытием. Внутренне не расчлененное, бытие не развивается, поскольку равное себе всегда совершенно. Не случайно, первоначальные представления о вечности локализуются в виде рая или ада, где царят чистое добро или чистое зло и, в отличие от бренной жизни, друг с другом не пересекаются. В стремлении к бессмертию выражается желание абсолютного господства разума над природой, ее эволюцией. Бессмертие - апофеоз ноосферы. Подобно тому как на заре технологической эры отождествление разума с благом было почти неизбежным, так и достигнутая с помощью науки вечная жизнь казалась тогда высшим счастьем, которого могут достигнуть люди. Когда русских космистов, К.Э. Циолковского, В.И. Вернадского, с опаской, но упрекают в антиэкологизме и антигуманизме, то хотя по сути их теорий это верно, учитывая исторический контекст (а вне истории никто не действует) это несправедливо. Вера в технику была практически всеобщей, мыслитель, придерживавшийся критических представлений об ее роли, выпадал из рациональной реальности и тем более не мог быть "передовым". Иной оценки заслуживают нынешние сторонники Homo immortalis в ситуации, когда противоречия технического прогресса вполне обнажились: она должна быть более дифференцированной и жесткой.

По отношению и живущим людям - к нам и сейчас - среди них можно выделить 3 типа: "прельщенные", "равнодушные", "агрессивные".

Первые совершенно искренне хотят облагодетельствовать человечество. Они не задумываются, что даже если их идеи воплотятся, это будет сущностно другое существо - без души, без наших надежд, страхов, радостей и смыслов, у него будет иное отношение к своему Я, да и что такое обесчувствленное Я? Но любые, самые бесспорные доводы не могут достичь сознания этих благородных спасителей человечества. Для них они, как и то, что люди умирают - "казуистика", а железным фактом являются их проекты вечной жизни /см., например: Вишев И.В. Проблемы иммортологии. ч I, ч II. Челябинск. 1993/. Поколебать эти взгляды никому не удастся, их можно только "капсулировать", вырабатывая соответствующее отношение: понимание причин, нередко заключенных в обстоятельствах социальной и личной жизни.

Другая часть имморталистов осознает, что личного бессмертия быть не может. Неявно подразумевается, что оно, собственно говоря, не будет и человеческим. /Как на типичный пример данного подхода можно указать на работу Б.М. Полосухина "Феномен вечного бытия. Некоторые итоги размышлений по поводу алгоритмической модели сознания". М., "Наука", 1993./ Поэтому вместо "жизни" они ведут речь о "бытии", вследствие чего различие между жизнью и разумом снимаются даже терминологически. Ведь разум, искусственный интеллект тоже бытийны. Не употребляются и понятия смерть-бессмертие. Обсуждается функционирование информации, в качестве ее носителя берут не мозг, а "машину Тьюринга" и т.п. Это аналоговое моделирование проблем сохранения и передачи некой субъективности, вернее, специфичности. О том, как оно соотносится с жизнью и повлияет на человека, предпочитают не высказываться. Вопрос о бессмертии продуцируется здесь прежде всего научно-исследовательским интересом и, как в свое время заметил Э. Райс, "пахнет высшей математикой" /см. Райс Э. Под глухими небесами. // Человек, 1994. № 6./ Мировоззренческий нейтралитет - суть техницизма вообще, хотя объективно эта деятельность вовсе не нейтральна, что довольно быстро обнаруживается у технократов, склонных к философии.

Они уже намерены "переступить через человека" и пропагандируют идеи его самоуничтожения. Философия бессмертия превращается в апологию смерти, но не сегодняшних индивидов, а человека как родового существа. Отрицание жизни перестает прикрываться заботой об ее продлении. Мировоззренческие похороны человека обычно сопровождаются музыкой на тему его "открытости", необходимости преодоления пределов видовой биологической программы, ставшей помехой развитию техники и главным тормозом прогресса. "Если углубляющиеся вмешательство в естественные процессы способно вызволить цивилизацию из-под гнета биологических законов, уже в обозримом будущем ограничивающих ее существование, то жертва качественной определенностью ее нынешнего носителя - чрезвычайно высокая, но не запредельная плата за фактическое бессмертие". /Назаретян А.П. Беспределен ли человек? // Общественные науки и современность. 1992, №5. с. 182./

Здесь все довольно ясно, кроме, пожалуй, одного: чьего бессмертия они жаждут, желая умертвить "нынешнего носителя цивилизации", то есть человека? В пользу кого отвергается жизнь? Учитывая, что подобные идеи сопровождаются ими развенчиванием экологии и гуманизма, при одновременном воспевании компьютерно-информационной техники, становится понятно, что мы имеем дело с первыми идеологами чисто машинной постчеловеческой цивилизации. "Роботы среди нас". В мировоззренческом плане в конце XX века случилось событие, начались процессы, может быть не менее значимые и драматичные, чем взрыв Чернобыльской АЭС: "пятая колонна" машинообразных, до сих пор маскировавшаяся под человека, вышла на улицу и открыто подняла свои знамена. Хотя внешне это все еще люди, часто вполне симпатичные, их сознание похищено другим миром, а телесность, как у компьютерных наркоманов, лишь подставка, "держатель" информации. Вызов брошен. Противоречие между природой и техникой, естественной и искусственной реальностью персонифицируется, перерастая в борьбу естественного и искусственного разума. Духа и интеллекта. Человека "традиционного" живого - и "нового", техногенного. Все мы находимся в поле притяжения их разнонаправленных сил.

3. More creator vitae est
/Смерть созидатель жизни (лат)/

Воспроизводя эту мудрость древних, я не собираюсь проповедовать некрофилию. Не буду присоединяться и к растущему числу "смертознатцев", танатологов и смертософов. Также не намерен призывать к вступлению в существующие почти в каждом большом городе клубы идейных сторонников самоубийства. /Известное мне подобное объединение, именующее себя "Акт", стремится "к осуществлению Главного Творческого Акта своей жизни и жизни человечества - уничтожению человеческой цивилизации. Главный принцип, выбранный активистом - беспринципность. Цель оправдывает любые средства, ибо мир беспринципен в своей самозащите". (Из программной листовки клуба)./

Всплеск интереса к смерти как ценности самой по себе, к "мертвой смерти" и движение к техническому бессмертию противоположны лишь по видимости. В обоих случаях в них отражается кризис биотической оболочки нашей планеты, подавляемой ноотехносферой, которую в таком качестве можно считать сферой смерти (некросферой). В технократическом сознании космос и техника представляются даже более живыми. "Техника может рождаться, развиваться, стареть, а может быть грудой железа; то есть она бывает "живая" и "мертвая" и разграничить ее состояния однозначно вряд ли удастся ... Где-то в солнечной системе летит заблудившийся автоматический спутник, у него пропала связь, но все системы жизнеобеспечения исправно работают: на свету он раскрывает фотоэлементы, в тени он прячет их от метеоритов, включает и выключает двигатели, чтобы скорректировать уже никуда не ведущую траекторию и т.д. А на Земле каждое утро в одно и то же время встает человек, идет по одной траектории, если яркое солнце, он надевает темные очки, если идет дождь - раскрывает зонтик, за день человек выполнит еще много однотипных функций и так из года в год. И неизвестно у кого из них надольше хватит ресурсов и, самое главное, - кто из них живой, а кто мертвый". /Щуров В.А. Новый технократизм. Феномен техники в контексте духовного производства Нижний Новгород, 1995. с. 21./

Действительно, многие, встав с кровати и целый день бегая как озабоченные автоматы, сами перестают понимать, живые они или мертвые. Абиотический синдром проявляется в дефиците жизни, угнетении инстинктов и желания жить, в распространении вместо реального эротического общения фантазийного онанизма, обесценивании родительских функций и т.д. В духовном плане он выражается в потере смысла жизни ... и в рассмотренных выше сознательных или бессознательных, откровенных, лицемерных, равнодушных или агрессивных теориях вечного бытия. Чем безжизненнее, техничнее жизнь, тем больше всевозможных проектов преодоления смерти.

Для тех, кто не подвержен утопическому прельщению и не спешит превратиться в роботообразное, хочет остаться человеком, отношение к естественной смерти может только одно: позитивно-трагическое. Каждый должен бороться за то, чтобы ее отсрочить, однако в пределах и способами жизни. Дальше надо признавать право следующих поколений занять место тех, кто был. Признать необходимость обновления мира. Это экологично, гуманно и нравственно. Мужественно и честно. Справедливо. "Живая смерть" - закон природы, выражение диалектики развития. Здравомыслящему человеку это представляется очевидным.

Но как быть с искусственной реальностью?

Она существует как бы за пределами смерти. Берег бессмертия. Однако нам, живым людям, по отношению к ней надо поступать со своих позиций, быть последовательными. Естественное вытесняется искусственным, техника имитирует жизнь? Так надо имитировать как можно глубже, до конца. Полный кругооборот природы предполагает гибель, переход в инобытие всех ее форм, их преобразование в качественно иное состояние. Соответственно, искусственное воспроизведение цикла жизни должно включать воспроизведение ее смерти. Разрушение, уничтожение вплетены в жизнь как самый фундаментальный фазис ее обновления. Значит, нужна искусственная смерть. Надо развертывать деятельность по ликвидации результатов деятельности. Если центральную для экологии идею безотходного производства понять в ее полноте и законченности, то она предполагает ликвидацию всего произведенного и его превращение в сырье для другого производства. Замкнутый технологический цикл должен распространяться на сферу искусственного в целом, постепенно перерастая в кругооборот. А бороться за это надо под лозунгом: смерть искусственному. Подобно естественному, оно тоже должно преобразовываться в инобытие, уничтожаться - умирать. Тогда вторичное сырье превратится в первичное, а природа будет служить для подпитки этого "естественного" кругооборота искусственного.

Стихийно такого рода факты порождаются самой практикой. Наиболее наглядно - в военной области. Там развертываются целые новые производства по уничтожению средств и продуктов производства. Разоружением, конверсией заняты миллионы людей, в них вкладываются миллиардные капиталы. Деятельность по разоружению становится постоянным занятием, и забот по уничтожению ядерного, химического, биологического оружия, не говоря об обыкновенных, хватит на долгие годы. К тому времени устареют, потребуют смены те новейшие виды оружия, особенно космического, которые сейчас параллельно разрабатываются. В атомной промышленности, которую в плане опасности можно относить к военному ведомству, ликвидация радиоактивных отходов и сооружений становится задачей №1 (№2 - их создание). "Ликвидатор" будет, по-видимому, почетнейший профессией XXI века.

Те же тенденции в гражданской сфере: в Нью-Йорке взрывают, пускают под бульдозер вполне пригодные для жизни дома в 10-12 этажей, чтобы на их месте построить небоскребы. Это считается рациональным, потому что небоскребы будут более комфортабельными, занимают меньше места, а кроме того открываются дополнительные возможности для деятельности архитекторов, строителей, появляются рабочие места для сотен тысяч трудящихся. Реконструкция московских "хрущевок" относится к тому же роду активности. Известно, что современные технологии устаревают через 5-7 лет. С аналогичной скоростью целесообразно оборачивать и основанные на них производства, строя новые предприятия. В принципе можно сносить целые города, агломерации. И возводить другие, но на прежнем месте. Главное - использовать искусственное как сырье - оно не должно оставаться в отходах, и создавать новое на использованных территориях - они не должны оставаться загрязненными. Мир стал абсурдным. Абсурд надо погашать абсурдом.

Та же проблема в области духа: способность отторгать, забывать информацию, сохраняя хотя бы островки непознанного, непосредственность и наивность, спонтанность и невежество становится условием здорового развития человека. Тайна - корень индивидуальности. Множество видов информации, книг, картин, фильмов заслуживают уничтожения как повторяющиеся или прямо опасные в своем количестве. Нужно сохранять, отправляя в архив, только их представительские экземпляры. Важно вовремя подвергать умертвлению, "самостиранию" различные теоретические системы и концепции. Контркультурное движение, неомистизм, традиционализм и прочий "постмодернизм", не зря возникли в самих перенасыщенных искусственным странах - во Франции, в Европе. Но истребление культуры, борьба с образованием и рациональностью, наукой и техникой не должны быть варварскими - здесь нужно понимание. Чтобы творчество разрушения не превратилось в разрушение творчества, прежде всего живого.

Искусственное, как и природа, должно непрерывно превращаться, для чего и нужна имитация жизни в полном объеме, включая смерть. Это циклизм, но существующий не в идеях, а на деле. Благодаря этому перед человечеством открывается огромное поле деятельности по переделке сделанного. Потом новая переделка. В принципе до бесконечности, однако это процесс внутреннего, а не дурного развития. Таким образом, люди решают самую трудную проблему супериндустриальной постмодернистской цивилизации - занять себя, ослабить удушающую хватку технокультуры, накопленных средств, знаний и богатства, которую они набрасывают на жизнь, чувственность и любовь. Материальное и информационное производства приобретают собственную цель, автономное дыхание, а деятельность - новые каналы реализации, которые примут в себя ее напор, что особенно значимо в случаях, когда она непосредственно угрожает жизни. Давно существует искусство для искусство, появляется наука для науки, пора культивировать деятельность ради деятельности. Игру, которая позволила бы человеку встать рядом с ней. Над ней.

Вопросы жизни не решаются одними запретами. Но решаются они и попустительством. Взаимодействие бытия и небытия, знание - где подтянуть, а где ослабить, когда "собирать или разбрасывать камни" - это необходимая онтологическая и методологическая предпосылка коэволюции как стратегии жизни в обстановке абиотической экспансии искусственного.

Там продлимся...